Его нередко называли «сказочником», да он и сам подталкивал к тому: «Мне дают в издательстве текст. Я беру тот, который мне нравится. А бывает такой, что в нем нет сказки. Бывает, что он всего-то в четыре строки или даже в две строки, и сказку из них не сделаешь. А я ищу сказку…»
Под сказкой Юрий Алексеевич Васнецов, скорее всего, подразумевал что-то фантастическое – то, чего в реальной жизни не бывает. Сказки-же в точном смысле этого слова занимали в его творчестве неожиданно небольшое место, да и не всякие сказки. «Волшебные» давались сложнее, и брался он за них больше в силу обстоятельств. Гораздо ближе ему были сказки про животных, а еще бытовые, большей частью, коротенькие, с очень ясным сюжетом, «примитивные».
И обязательно с острохарактерными персонажами. Они так естественно жили в той простодушной стихии юмора, озорства, которая властвовала в его книжной иллюстрации.
В сердце этой веселой, эксцентричной графики были не сказки, не былины и сказания, а так называемые «малые формы», небольшая часть всего фольклорного богатства. Песенки, прибаутки, шутки, присказки, колыбельные. Лаконичность текста давала возможность разгуляться фантазии художника, додумать недосказанное и досочинять небывалое.
Начиная с первого шага в сторону небывальщины в «Путанице» Чуковского в 1934 году, и потом из года в год, из книжки в книжку складывался его собственный художественный мир – сконструированное художником фантастическое пространство, зрительный эквивалент русского фольклора. Он разворачивал бесконечное, насыщенное правдоподобными деталями повествование о том, что он подробно и красочно видел в своем воображении. Изобретенный и нарисованный мир жил по васнецовским законам - законам художественного языка, психологии образов и радующей глаз декоративности всего вокруг.
Вот вам примеры фольклорных малых форм для настроения.
«Стучит, бренчит по улице:
Фома едет на курице,
Тимошка – на кошке
По кривой дорожке.»
«Бабушка Ненила
Рыбу ловила.
Поймала карася,
Вот и сказка вся»
«Гром по горам раскатился,
Комар с дуба свалился»